Почему перед человеком встают вопросы о жизни и смерти, о том, что есть человек и зачем он в этом мире?
Появляемся мы здесь случайно, не по своей воле, нас могло бы и не быть, мы "заброшены" (М. Хайдеггер) в этот мир и обнаруживаем себя в потоке существования уже после того, как этот факт состоялся. Но, родившись, мы "обречены" на появление сознания, на то, что мир начнет пробуждаться, возникать, строиться в моем сознании. И тогда встает перед каждым вопрос: зачем я живу?
- 1. Можно видеть смысл жизни в том, чтобы жить: есть, пить, спать, работать, растить детей, радоваться всему, что приносит удовольствие и стремиться избегать неприятности. Такое бесхитростное отношение к жизни оправдано, ведь жизнь – ценность сама по себе, какой бы она ни была. Однако при этом смысл жизни дробится на множество мелких смыслов, заключенных в достижении частных, текущих целей. Бесконечная череда будничных дел и забот, безостановочная погоня за удовольствиями лишают личность свободы, навязывают ей стандартное существование, собственное подлинное Я подавляется и заменяется маской. В результате тот, кто полностью поглощен повседневной суетой жизни, утрачивает индивидуальное своеобразие своей личности, превращаясь в некое безличное существо – "маленького человечка".
- 2. Не удовлетворяясь подобным размыванием смысла, человек стремится обрести его в каких-то высших целях своего бытия. В этом случае жизнь перестает быть самоценностью – она подчиняется движению к намеченной цели. А цели могут быть различны: творчество (научное, художественное, техническое и т.п.), борьба за преобразование общества, власть, карьера, богатство, счастье другого человека, воспитание детей и др. Ради своей цели личность может даже пожертвовать жизнью, так как для нее лучше не жить вовсе, чем жить без смысла. Смысл жизни оказывается для нее тем стержнем, на котором держится ее Я и без которого она не может существовать. Итак, решение вопроса "Зачем Я живу?" в том, чтобы выбрать благородную цель и полностью посвятить свою жизнь ее достижению.
Но какой смысл имеет жизнь человека, если он знает, что он смертен? Смерть уравнивает всех: преследующие самые благородные цели умирают точно так же, как и те, кто жил бесцельно и бессмысленно. Так для чего же стремиться к чему-то, добиваться чего-то в жизни, если в конце концов итог для всех одинаков: небытие? "Люди суетливы, соперничают ради пустой мимолетной славы и рассчитывают на ненужные почести после смерти, – писал Ян Чжу, – в смерти существует тождество смрада и разложения, исчезновения, уничтожения."
Л. Толстой в своей "Исповеди" с ужасом признавался в том, что самые лучшие человеческие побуждения казались ему тщетными и глупыми перед лицом смерти. Даже любовь к семье, к детям была отравлена мыслью, что смерть ждет их так же, как и его самого. Человек приносит себя в жертву детям, они, повзрослев, жертвуют собой ради своих детей и т.д. Размышляя о том, как могут люди жить, чувствуя себя приговоренными к неминуемой смерти, Л. Толстой отмечал 4 выхода из этого положения:
- 1) выход неведения – не знать, не понимать того, что жизнь – бессмысленна;
- 2) выход эпикурейства – зная безнадежность жизни, пользоваться всеми благами;
- 3) выход силы – поняв, что жизнь бессмысленна, уничтожить ее;
- 4) выход слабости – понимая зло и бессмысленность жизни, продолжать тянуть ее, зная наперед, что ничего из нее выйти не может...
Нет людей, которые никогда не думали о смерти. Как бы к ней ни относиться, она – факт, отграничивающий бытие от небытия. Сила осознания факта смерти в том, что это – последний предел человека, проверка его жизненного пути. Поэтому размышления о смерти = размышления о жизни.
Жизнь и смерть – главная тема любой религии. Религия помогает преодолеть страх смерти, обещая загробное бессмертие, но для этого надо заслужить божьего снисхождения, то есть смысл жизни предопределяется Богом. Удерживая верующих от греха и наставляя их на путь праведный, связывая смысл жизни со стремлением к добру и борьбой против зла (козней дьявола), религия на протяжении столетий играет важную роль в нравственном воспитании людей. Но она выносит высший смысл жизни за ее рамки: жизнь оказывается лишь средством для достижения потусторонней цели лишь временным этапом на пути к царству небесному. Страх смерти сменяется страхом Божьей кары за грехи.
Материалистическая философия не страшится признать трагизм, она не утешает никакими надеждами на спасение души в потустороннем мире. Уход человека из жизни – ничем не восполнимая утрата: неповторимая, уникальная личность перестает существовать навсегда. Понимание собственной смерти как безвозвратного исчезновения из жизни плохо укладывается у нас в голове, мысль о ней всегда остается недодуманной. Предчувствие смерти мучительно, сопровождающие его переживания разрушают безмятежную радость бытия. Нельзя устранить трагизм смерти, смириться с нею. Но можно и нужно относиться к смерти не как к нависшей над нами роковой угрозе, делающей всю нашу жизнь абсурдом и бессмыслицей, а как к непреложному, обязательному условию человеческого существования, условию, которое надо учитывать, чтобы жить разумно и осмысленно.
Каждый культурный человек должен обладать определенным отношением к смерти, он обязан отчетливо представлять себе жизнь как отрезок пути, имеющий начало и конец. Тогда его размышления будут направлены на то, как достойно пройти этот путь между рождением и смертью. Понимание того, что смерть неизбежна, служит напоминанием, что встретить ее нужно с полным душевным спокойствием.
Одна из наук о человеке – БИОЭТИКА – рассматривает философскую проблему ЭВТАНАЗИИ (легкой смерти): дать ли человеку, когда его лечение бессмысленно и безнадежно, право распорядиться жизнью по своему усмотрению и, если нужно, помочь ему в этом.
С развитием реаниматологии возникло новое представление о смерти: если можно восстановить искусственно жизнеспособность человека, то остановка сердца и дыхания не является, как прежде, диагнозом смерти. Теоретически смертью считают необратимые изменения в мозге, хотя для буддизма и конфуцианства такая концепция смерти неприемлема – на Востоке запрещают трансплантировать органы при бьющемся сердце и мертвом мозге.
Хотя жизнь и смерть отрицают друг друга, но не абсолютно, ибо смерть содержится в самой жизни, является необходимым и закономерным результатом жизнедеятельности организма. Бытие человека сочетает в себе радость и страдание – таков закон мира, в котором мы живем. Переживания, связанные со смертью, – столь же необходимый элемент нашей жизни, как и многое другое. При всей своей горечи такие переживания не должны доводить нас до отрицания ценностей жизни, напротив, они заставляют дорожить каждым мгновением быстротекущей жизни (что не нужно бессмертным). А сознание того, что смерть – одинаковый удел всех людей, независимо от их отношения к жизни, не обессмысливает человеческое существование, а лишь подчеркивает общность наших конечных судеб, сближает и объединяет всех нас, способствует взаимопониманию, развитию чувств сострадания, сочувствия, солидарности.
В предельном случае человек как бы поднимается над трагизмом конца, рассматривая себя как звено в бесчисленном ряду поколений и в вечном круговороте природы. А. Эйнштейн на вопрос "Боится ли он смерти?" ответил: "Нет, я так слился со всем живым, что мне безразлично, где в этом потоке начинается или кончается чье-либо конкретное существование".
С точки зрения материализма никакого данного свыше смысла человеческая жизнь не имеет. Смысл жизни надо искать не вне ее, а в ней самой, и притом искать самостоятельно, не перекладывая на других: священника, философа, писателя. Интеллигентность человека проявляется и в том, что он вступает в диалог и пытается выработать свое собственное понимание смысла.
Жизнь человека – часть общей жизни: семьи, коллектива, народа, человечества. Эта общая жизнь – дар, которым люди владеют совместно. И в то же время каждый человек несет личную ответственность за сохранение и улучшение общей жизни. Именно благодаря заботам людей друг о друге общая жизнь человеческого рода не прекращается, хотя смерть постигает каждого. Индивидуальная жизнь получает смысл как часть общей, совместной жизни людей, когда личное счастье становится счастьем не только одного.
Человек, живущий для себя, теряет смысл жизни, отрывая свою жизнь от общей жизни, для него смерть – жестокий и бессмысленный конец всего, так как все – это только он сам. Но если то, чем живет и что делает человек, служит еще и благополучию других, то смерть не может уничтожить смысл его жизни, ведь смысл воплощается в его делах, в памяти людей. Умирая физически, человек остается жить в культуре. Для личности жизнь в культуре столь же реальна, сколь реальна для тела жизнь в природе. Человек бессмертен, пока жива культура, и сохранить культуру может только человек.
Высшего смысла ищет человек, ищет душа, бесконечная и безграничная душа человеческая. "Не иди вовне, иди вовнутрь, внутри человека обитает истина, и где ты найдешь себя ограниченным, там – внутри себя – выйди за пределы самого себя," – писал Августин Блаженный.
Совсем небольшой (по историческим меркам) отрезок между рождением и смертью предстоит пройти нам по земле. Но если человек ощущает в своей душе свое бессмертие и единение с бесконечной вселенной, с безграничным миром сущего – этот отрезок волшебно расширяется, раздвигается в безмерность. И тогда человек начинает понимать, что все подлинное, настоящее в его жизни, все, согласное с высшими законами нравственности, не подвластно быстротекущему времени.
Все мы привыкли считать, что жизнь – это физиологическое существование человека, но лично для меня, в этом определении главное слово «существование» . Многие люди думают, что такое расписание как еда-работа-дом-сон и все это плавно переходящее друг в друга и есть – жизнь. Норазве можно назвать обычное существование человека – жизнью?
Существовать могут животные, а вот мы – люди, должны реально жить! Мы должны наслаждаться тем что живы,ставить цели и их достигать, никогда не останавливаться на достигнутом, совершенствоваться не только внешне,но и внутренне, мы должны быть в гармонии со своим духовным развитием и только тогда,можно реально сказать,что ты живешь.Подводя итог, можно сделать вывод, что в жизни должен быть какой-то смысл,иначе ты просто будешь существовать.
Но что же такое смысл жизни? Философы считают,что это одна из основных проблем духовности, а еще,они утверждают что это конечная цель предназначения и существования человека. Но я с этим согласна не на все сто процентов.Да, у человека,для того что бы жить,должна быть какая-то цель, но как эта цель может быть конечной!? Получается, что после выполнения своей самой главной цели,которую ты же перед собой и поставишь — ты должен умереть.
Ведь конечная цель уже достигнута и смысла в твоей жизни никакого не будет. Лично для меня такое мнение является ошибочным. Я считаю, что у каждого человека, тот самый загадочный смысл жизни, меняется в соответствии с его возрастом,образом жизни, миропониманием,благополучием, социальным статусом, жизненными целями и принципами.
Все мы очень разные,и каждый из нас является личностью,и именно поэтому смысл жизни у нас тоже разный. У кого-то это работа,еще кто-то мечтает о власти, деньгах и живет этими мыслями, кто-то хочет что бы его родные и близкие были здоровы и делает все для этого, многие мамы думают,что смысл их жизни в детях, некоторые мужчины считают что их смысл жизни в постоянном сексуальном удовлетворении, а для меня смысл жизни в моем духовном развитии.
Я думаю, что человек должен познавать себя,свое тело и свою душу. Потому, что человек который познал себя с легкостью сможет познать и других, ему легче будет находится в социуме и достигать высот, так как человек умеющий находить подход к людям сможет и управлять ими.
Разобравшись с жизнью и с ее смыслом, можно переходить к рассмотрению такого понятия как «смерть » . Смерть – это полная остановка жизнедеятельности организма человека. Говорят, что смысл смерти в обретении человеком истинны освобождающей от всех грехов душу. Но лично я думаю,смысл смерти в том,что бы на чужом примере понять,что жизнь не вечна и нужно что-то делать для того,что бы когда пришел твой черед покидать этот мир, ты не думал что зря прожил. Некоторые люди которым ставят смертельный диагноз и они осознают,что их существование скоро закончится, только после такого диагноза начинают жить по-настоящему.
Поэтому чем раньше человек поймет в чем смысл смерти, тем ярче, красочней и эффективнейпройдет его жизнь.
С. А. Поварницын
СМЫСЛ ЖИЗНИ ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ
Работа представлена кафедрой философии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Научный руководитель - доктор философских наук, профессор Т. В. Науменко
Восприятие смерти является одной из вечных проблем философии. А одной из ключевых составляющих этой проблемы является вопрос о том, как влияет восприятие смерти, сама ее идея на жизнь людей, как трансформирует сознание и мир человека. Принято считать, что постоянно присутствующая на периферии сознания мысль о смерти действует на человека положительно, делает его жизнь более осмысленной, дает возможность радоваться ей. В статье мы стараемся внимательнее взглянуть на этот феномен, разобраться в его причинах и понять: на самом ли деле так велика роль мыслей о смерти.
Ключевые слова: смерть, философия смерти, экзистенциализм, страх смерти, смысл жизни.
MEANING OF LIFE IN THE FACE OF DEATH
Perception of death is one of philosophy"s eternal problems. One of its key components is a question how the perception of death, the very idea of it change people"s lives, how it transforms man"s consciousness and the world in general. A thought about death constantly present at the edge of consciousness is considered to have a positive effect on a human, making his/her life more meaningful and giving the ability to enjoy it. The author of the article tries to examine closely this phenomenon, to identify its causes and to understand if a thought about death actually plays such an important role.
Key words: death, philosophy of death, existentialism, fear of death, meaning of life.
Одним из основных вопросов, к обсуж- в контексте размышлений о восприятия дению которого вновь и вновь возвращаются смерти, является вопрос о том, обладала ли
бы жизнь смыслом, если бы она была бесконечной. Г. Л. Тульчинский считает, что «сама мысль об индивидуальном бессмертии человека просто несовместима с идеей смысла жизни... Поступки бессмертного существа, имеющего "достаточное время" в будущем (да и имевшего его в прошлом) для своего совершенствования, не могут подпадать под оценки с позиций добра, гуманности и т. д. Его существование лишено ценностей, идеалов, ответственности, оно внеморально» . К противоположному мнению склонялся И. Ялом , отмечавший, что, возможно, если бы жизнь была бесконечной, она все равно имела бы смысл, каждый момент этой жизни был бы насыщен смыслом, можно было бы ценить и осмысливать то, что есть, то, что происходит здесь и сейчас. Косвенно поддерживают точку зрения Ялома эмпирические данные работы с тестом смысложиз-ненных ориентаций .
Принято считать, что столкновение с опытом смерти может стать тем толчком, который влияет на жизнь до смерти, перестраивает взгляды человека на существование. Опыт близкой смерти, непосредственного ощущения близости границы, нашел многообразное преломление в литературе и кино, в сюжетах о том, как меняется жизнь человека от осознания того, что ему отмерено совсем немного. Какие же есть подходы к пониманию этого явления?
Говоря об этом феномене, можно было бы в качестве аргумента указывать на то, что людям, пережившим близость смерти, свойственно бывает вдруг как бы с особенной остротой ощущать жизнь. Человек, стоявший на пороге гибели, но в итоге ее избежавший, после этого начинает ценить каждую отпущенную ему минуту, по крайней мере, на какое-то время.
Существует ряд исследований на тему изменения восприятия жизни перед угрозой смерти (см., например: ). И хотя они и не демонстрируют прямого роста осмысленности жизни, все-таки отмечаются некоторые изменения, которые можно было бы принять в качестве такового.
Размышляя о различных аспектах восприятия смерти, американский психотера-
певт Ирвин Ялом пишет: «В 1926 году Мартин Хайдеггер изучал вопрос о том, от чего идея смерти уберегает человека, и у него состоялся важный инсайт: сознание предстоящей личной смерти побуждает нас к переходу на более высокий модус существования. Хайдеггер считал, что имеются два фундаментальных модуса существования в мире: 1) состояние забвения бытия, 2) состояние со-знавания бытия» . Хайдеггер различал два способа бытия: в одном человек живет как бы рефлекторно, воспроизводит полученные извне модели поведения и не склонен рефлексировать и ощущать собственное существование, а в другом, соответственно, склонен. Второй модус Хайдеггер считает «аутентичным» модусом бытия, более высокой ступенью развития личности. Какое отношение ко всему этому имеет смерть? Ирвин Ялом отвечает: «Хайдеггер отдавал себе отчет, что просто благодаря раздумьям, стойкости и "скрежету зубовному" не перейти из состояния забвения бытия в более просветленное и беспокойное состояние сознавания бытия. Нужны какие-то неотвратимые и непоправимые обстоятельства, определенный "экстремальный" опыт, который "вытряхивает", "вырывает" человека из повседневного модуса существования в состояние сознава-ния бытия. В качестве такого опыта (Ясперс имел в виду то же самое, говоря о "пограничных" или "предельных" состояниях) смерть превосходит все остальное: смерть есть условие, дающее нам возможность жить аутентичной жизнью» .
У нас есть ряд возражений против такой абсолютизации роли смерти. Так, если мы примем идею Ясперса о «пограничных» состояниях, то нам кажется верным не сводить эти состояния только лишь к близости смерти. Нам кажется, что подобным состоянием можно было бы так же назвать, например, состояние влюбленности, при котором резкий эмоциональный всплеск заставляет человека с необычайной силой ощутить жизнь. Влюбленный человек вдруг начинает замечать пение птиц, наслаждаться каждым глотком воздуха и т. д. Сходный эффект может
иметь так же освобождение из тюрьмы, выздоровление от сильной болезни или какое-то важное достижение. Этот эффект кажется нам похожим на то, как человек с необычайной силой ощущает вкус привычных блюд, если он провел некоторое время в состоянии сильного голода. Таким образом, мы считаем возможным признать, что мощные переживания (причем, не только негативные!) способны актуализировать жажду жизни.
Но, во-первых, было бы ошибкой полагать близость смерти единственным таким переживанием, хотя она и является одним из сильнейших возможных способов выйти из неосознанного бытия. А во-вторых, мы не вполне согласны с Яломом, когда он, цитируя Хайдеггера, заявляет, что переход из одного модуса в другой невозможен без потрясений. Сложность здесь вызывает хотя бы само определение потрясений, потому как мы допускаем, что это будет настолько субъективным параметром, что нет смысла основывать на этом какую-то общую теорию. Для кого-то потрясением будет близость смерти, а для кого-то, возможно, потеря работы, или физическая травма, или просто человек вдруг на секунду поднимет голову и посмотрит на облака.
Кардиореаниматолог Алексей Самохин всегда интересовался вопросами, связанными со смертью и ее восприятием людьми. Во время своей практики в одной из больниц Москвы он собирал своего рода коллекцию последних слов, которые пациенты произносили перед смертью . И, вопреки ожиданиям экзистенциалистов, он обнаружил, что люди в последнем приближении к Танатосу не становятся вдруг образцами духовности, а заботят их вещи достаточно банальные и местами даже низкие, как например в случае с человеком, чье сердце начало отказывать ему из-за того, что он, решившись отомстить жене за измену, задался целью переспать с сотней женщин, и единственное, о чем он сожалел перед смертью - что он не успел выполнить поставленную задачу.
Мы полагаем, что жизнь каждого человека изобилует такими событиями, которые
могли бы «пробудить» его от сна неосознанного существования. И наряду с тем, как можно наверняка найти примеры довольно незначительных, казалось бы, событий, приводящих кого-то к этой внутренней революции, точно так же мы считаем возможным предположить, что есть примеры людей, которых близость к смерти не смогла сподвиг-нуть к подобному пробуждению.
И если мы примем возможность обоих этих вариантов, то нам не останется ничего другого, как признать, что «предельные» переживания могут являться не более чем помощниками на пути человека к осознанному, ответственному, прочувствованному бытию, но никто не освободит его от необходимости самому проходить этот путь.
Итак, в рассуждениях о смерти можно встретить такую точку зрения: значимость смерти в том, что только перед ее лицом человек получает возможность обрести смысл жизни, через близость смерти, и только через нее, актуализируется тяга к жизни. Подобная позиция, несмотря на ее распространенность, кажется нам ошибочной.
Так, известный русский биолог И. И. Мечников, размышлявший о возможности «воспитания инстинкта естественной смерти», писал о Л. Н. Толстом: «Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же им жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть» (цит. по: ).
На эту тему Ясперс пишет: «В своей пограничной ситуации экзистенция отчаивается в том, что ее существование и существование вообще имеет смысл и чего-то стоит. Она говорит себе: все преходяще; что значит радость жизни, если все гибнет!» .
Таким образом, нам кажется, что было бы неверно абсолютизировать роль смерти. Возможно, некоторые склонны преувеличивать универсальность ее влияния на восприятие жизни. Впрочем, эта проблематика легко снимается более мягкими определениями -стоит лишь признать, что смерть - это просто один из факторов, могущих оказать влияние на восприятие жизни. Но даже вне зависимости от того, принимаем мы аргументы Хай-деггера как стопроцентно убедительные или нет, перед нами встает вопрос - в чем же глубинная природа этого механизма? Почему близость смерти может оказывать столь сильное действие на людей?
Попробуем разобраться, чем может быть вызвана подобная реакция на близость смерти. Итак, у людей начинает структурироваться мировоззрение в духе известного закона Клапареда: осознание возникает, когда мы наталкиваемся на препятствие . Соответственно, осознание, осмысление жизни в целом также катализируют ситуации, заставляющие нас осознавать, что жизни что-то угрожает, может ее в любой момент прервать. По нашему мнению, в основе этого лежит тот же психологический феномен, который стал основой для старой русской поговорки «что имеем - не храним, потерявши - плачем». И действительно, не только в случае со смертью можно встретить такую модель восприятия. Ничуть не реже это можно наблюдать в отношениях между мужчиной и женщиной, чаще всего - уже устоявшихся, когда страсть между партнерами давно остыла, и даже влечения как такового почти не осталось, но они продолжают быть вместе по привычке или из страха остаться в одиночестве. В таких ситуациях появление кого-то третьего, угрозы для казалось бы не слишком-то и необходимого союза, часто вдруг стимулирует вспышку чувств в партнере, который осознает возможность утраты. Он начинает гораздо больше усилий прикладывать для сохранения союза, гораздо значимее видится ему присутствие в жизни своей второй половины.
Что лежит в основе этих резких изменений восприятия? По нашему мнению, можно было бы выделить несколько возможных причины. Одна, достаточно неприятная, будет заключаться в действии простой человеческой жадности, того, что принято называть поведением «собаки на сене», когда действительно важным является не сохранение союза, а предотвращение потери. Собственнический инстинкт хватать то, что убегает от тебя, может создать иллюзию вспышки любви, будь то любовь к партнеру или к жизни как таковой.
Другой причиной, психоаналитического толка, могла бы стать некоторая особенность личности «теряющего», которая не позволяет ему в полной мере наслаждаться тем, что он «имеет». Представим, что у человека в «нормальной» ситуации есть внутренние причины, бессознательные блоки против того, чтоб ощущать всю силу привязанности к другому ли человеку, к жизни ли в целом. Важным здесь является тот нюанс, что на глубинном уровне эта привязанность существует, она очень значима, но переживание и, тем более, проявление этой привязанности ограничено бессознательными страхами какого-либо рода. Примером такого страха может быть негативный опыт в близости с кем-то, при котором человек не боялся еще быть открыто включенным в эту близость, но в итоге отношения между людьми прекратились, причем болезненно. Незавершенное переживание этой ситуации может оставить свой отпечаток на всей дальнейшей жизни, приводя как раз к страху открытой включенности.
Но, повторим, все эти механизмы защиты могут действовать только в «нормальное» время, когда не существует сколь-нибудь серьезной угрозы для утраты безотчетно значимого объекта, или, по крайней мере, такая угроза не осознается человеком в достаточной степени. Тогда, стоит произойти кризисной ситуации, создающей или актуализирующей подобную угрозу, как более мощные механизмы привязанности, до того момента подавленные, актуализируются, а защитные механизмы, предохраняющие, по сути, от
возможной утраты, временно теряют смысл, потому что если утрата становится так близка, то более нет уже необходимости исподволь переживать страх этой утраты - вот она, совсем рядом. В такой ситуации человек вдруг становится способен ощутить полную силу любви к другому человеку или собственной жизни. Эта же логика будет объяснять то, как часто люди осознают «подлинную» ценность другого человека только после его ухода.
Примерно об этом же пишет экзистенциалист Камю в своей повести «Падение»: «Заметили вы, что только смерть пробуждает наши чувства? Как горячо мы любим друзей, которых отняла у нас смерть. Верно? Как мы восхищаемся нашими учителями, которые уже не могут говорить, ибо у них в рот набилась земля. Без тени принуждения мы их восхваляем, а может быть, они всю жизнь ждали от нас хвалебного слова. И знаете, почему мы всегда более справедливы и более великодушны к умершим? Причина очень проста. Мы не связаны обязательствами по отношению к ним. Они не стесняют нашей свободы.» .
Говоря о свободе, которую больше не стесняют умершие, Камю по сути очень близок к предлагаемому нами понятию бессознательных страхов, которые мешают нам чувствовать всю силу привязанности к людям. Ведь чем иным, кроме страха, можно объяснить это ощущение - что близкие лишают нас свободы? Ведь не в буквальном же смысле нам не позволяют делать или говорить что-то, мы сами выступаем для себя самыми строгими цензорами, стремясь не поставить под удар значимые для нас отношения.
В основе первой указанной нами причины может, по нашему мнению, лежать механизм, описанный во втором случае. Но мы не беремся утверждать, что во всех случаях то, что кажется жадным эгоизмом собственничества, будет на самом деле подавленным страхом потерять нечто значимое. По нашему мнению, в основе некоторых отношений между людьми не стоит искать вовсе никакой любви, а только лишь действие подобно-
го эгоизма, и мы позволяем себе экстраполировать эту возможность на любовь человека к жизни.
Можно аналогичным образом рассмотреть пример ситуации, в которой неизлечимый больной, которому врачи с уверенностью заявляют о небольшом сроке, оставшемуся ему на земле, начинает вдруг проявлять удивительную активность, до той поры для него не характерную: начинает путешествовать, писать стихи, говорить людям то, что давно собирался. Эта модель поведения, как нам кажется, так же вписывается в логику действия подавленных страхов. Человек во время своей «нормальной» жизни по каким-либо причинам не ощущал за собой права делать то, что ему хочется. Он существовал в некоторой давно устоявшейся колее, боясь выйти за ее пределы, боясь исследовать собственные желания и возможности, стараясь беречь себя для будущего или просто не решаясь открыто заявить себя миру. Человек в таком случае склонен жить не собственными желаниями, а тем, что он, по своим собственным ощущением, должен делать в жизни. По нашим личным наблюдениям, такая проблема, в той или иной мере, свойственна по крайней мере очень многим людям, если не всем вообще. И тогда вполне логичным кажется то, что когда человек понимает, что беречь себя уже незачем, начинает ощущать себя по сути уже утраченным для мира тех, кому он был должен жить свою предыдущую жизнь, он вдруг позволяет себе отдаться всему тому великолепию фантазии и энергии, которые до той поры были сокрыты в нем.
Другим аспектом феномена всплеска любви к жизни перед лицом смерти могут являться еще и просто психологические механизмы, отвечающие за восприятие в ситуациях сравнения. Сталкиваясь с угрозой потерять нечто мы бываем склонны преувеличивать его ценность. Когда мы болеем, нам кажется, что единственное, что нужно для счастья - это здоровье. Когда мы голодны - еда видится нам самым важным. Возможно, так же происходит и с ощущением близости конца жизни, когда мы начинаем ощущать
жизнь как нечто более ценное, чем мы привыкли думать.
Если принять такие объяснительные модели для описываемого феномена вдруг пробуждающейся перед лицом смерти страсти к жизни, то надо, по нашему мнению, признать эту страсть скорее уделом тех, кто не любит жизнь на самом деле, или, в лучшем случае, не умеет любить ее в отсутствие какой-либо угрозы.
Еще один важный, по нашему мнению, вопрос в этой связи: должны ли мы вслед за Хайдеггером говорить о том, что раскрытие своего бытия есть обязательная и безусловная цель для всякого человека? Следует ли нам безоговорочно принимать подобную телеологию духовного развития человека? У нас нет ответа на этот вопрос, есть лишь сомнения в однозначном «да».
Так, разные ценностные ориентации могут дать нам разные трактовки этой проблематики. Если мы принимаем за терминальную ценность осознанное и отрефлексиро-ванное бытие - то ответ самоочевиден. Но если, к примеру, мы решим принять высшей ценностью радость жизни, пусть и с некоторым налетом гедонизма? В таком случае, перед нами встает следующий вопрос: всегда ли человек, перейдя на более высокий модус бытия, станет получать от жизни больше удовольствия? Можем ли мы допустить, что нахождение в модусе Das Man может приносить человеку много простой радости, в то время как переход к осознанию бытия принесет постоянную фрустрацию сомнений и вечную пытку рефлексии? Если принять во внимание пресловутое «горе от ума», то ответ на этот вопрос становится, по нашему мнению, по крайней мере неоднозначным. А следовательно, можно поставить под сомнение и постулирование перехода к более высокому модусу бытия как безусловной всеобщей цели.
Так же, на наш взгляд, стоит обратить внимание на вопрос о том, насколько продолжительны могут быть изменения, происходящие в человеке в связи с «пограничным состоянием». Идеалистическая картина, ко-
торую бы хотели нарисовать философы-экзистенциалисты, наверняка подразумевала бы необратимость подобных изменений, предполагалось бы, что раз почувствовав вкус жизни в подлинном модусе бытия человек уже никогда не вернется назад. Так ли это на самом деле?
Во-первых, мы считаем, что если человек по какой-то причине раньше не пребывал в подлинном модусе, то эта причина совсем не обязательно будет полностью устранена в процессе переживания пограничной ситуации, хотя и отрицать такую возможность мы не станем.
Во-вторых, данные конкретных исследований (дать ссылку на тед) свидетельствуют о том, что значимость какого-либо события для мироощущения человека является действительно высокой на протяжении всего лишь нескольких месяцев. Вслед за Марком Твеном, не стремясь полностью полагаться на статистику, мы все же считаем наличие таких результатов исследований достаточной базой для того, чтобы хотя бы сделать предположение о том, что такое возможно. Таким образом, мы не беремся с уверенностью утверждать, что любые события оказывают только краткосрочное влияние на человека, но мы считаем, что мы вправе допускать, что это так.
Но если мы соединим эти два предположения, то это значило бы, что не исключено, что через какое-то время после произошедшего события человек имеет все шансы снова вернуться к своему Das Man. Как ни горько было бы для романтичных натур признать такой сценарий вероятным, мы все же считаем, что нахождение в подлинном модусе бытия - это постоянный процесс, требующий напряжения душевных сил человека, и влияние на его результат внешних событий хоть и может быть довольно заметным, все-таки не может считаться единственно возможным. А это снова приводит нас к мысли о том, что значимость переживаний по поводу смерти несколько преувеличена.
Мы не утверждаем, что духовное пробуждение перед лицом смерти невозможно.
Но одной из причин убежденности в этом может, по нашему мнению, являться просто последовательно воспроизводимый социальный сценарий подобного пробуждения. Своего рода самосбывающееся пророчество -люди вроде бы знают, что перед лицом смерти происходят мощные психологические процессы, а потому сами старательно идут к этой цели, когда чувствуют приближение кончины. Еще раз повторимся, что мы не ут-
верждаем это как единственную причину рассматриваемого явления, а только допускаем, что наряду с подлинным экзистенциальным переживанием возможно встретить и более прозаические феномены, которые как раз вполне вписывались бы в Хайдеггеров-ский Das Man. Das Man знают, что перед смертью положено обращаться к размыше-ниям о Боге и начинать вдруг особенно остро ощущать жизнь - и Das Man делают это.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Камю А. Избранное. М., Радуга, 1988.
2. Леонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентаций. М.: Смысл, 1992.
3. Леонтьев Д. А. Психология смысла. М.: Смысл, 1999.
4. Попогребский А. П. Влияние инфаркта миокарда на смысловую сферу человека // Психол. журн. 1998. № 5. Т. 19.
5. Тульчинский Г. Л. Танатология // Проективный философский словарь: новые термины и понятия / под ред. Г. Л. Тульчинского, М. Н. Эпштейна. СПб.: Алетейя, 2003.
6. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М.: Класс, 1999.
7. Ясперс К. Философия. Гейдельберг. 1-е изд. 1931. Перевод по: 2-е изд. 1948. Цит. по: URL: http://elenakosilova.narod.ru/studia/j smord.htm
8. Claparede Ed. La conscience de la ressenmblance et la différence chez l"enfant // Archive de Psychologie, 1918, vol. XVII, N 65. Цит. по: URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/psihologic/615
10. URL: http: //lit. lib.ru/z/zima_a_m/text_0050.shtml
1. Kamyu A. Izbrannoye. M., Raduga, 1988.
2. Leont"yev D. A. Test smyslozhiznennykh oriyentatsiy. M.: Smysl, 1992.
3. Leont"yev D. A. Psikhologiya smysla. M.: Smysl, 1999.
4. Popogrebsky A. P. Vliyaniye infarkta miokarda na smyslovuyu sferu cheloveka // Psikhol. zhurn. 1998. N 5. T. 19.
5. Tul"chinsky G. L. Tanatologiya // Proektivny filosofskiy slovar": novye terminy i ponyatiya / pod red. G. L. Tul"chinskogo, M. N. Epshteyna. SPb.: Aletey"ya, 2003.
6. YalomI. Ekzistentsial"naya psikhoterapiya. M.: Klass, 1999.
7. Yaspers K. Filosofiya. Geydel"berg. 1-e izd. 1931. Perevod po: 2-e izd. 1948. Tsit. po: URL: http://elenakosilova.narod.ru/studia/jsmord.htm
8. Claparede Ed. La conscience de la ressenmblance et la difference chez l"enfant // Archive de Psychologie, 1918, vol. XVII, N 65. Tsit. po: URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/psihologic/615
9. URL: http://angstboy.livejournal.com/5580.html
10. URL: http://lit.lib.ru/z/zima_a_m/text_0050.shtml
1. Проблема смерти в философии.
2. Есть ли жизнь после смерти?
3. Отношение к смерти.
4. Смысл человеческой жизни.
Смерть - необратимое прекращение жизнедеятельности организма, неизбежный естественный конец существования всякого живого организма.
Человек единственное живое существо, которое осознает неизбежность собственной смерти. И это естественно вызывает в душе человека беспокойство и страх. Существует два вида страха; страх-испуг, очень сильное, но кратковременное чувство, и страх-тревога, не такое яркое, но довольно продолжительное чувство. Страх перед смертью - это как раз страх-тревога и таится он в глубинах нашей души всю сознательную жизнь.
Поэтому феномен смерти приобрел для человека особое значение. Уже на самых ранних этапах существования человечества формируются особые социально-религиозные нормы прощания с умершим человеком и определенные правила его захоронения. Одновременно в мифологической форме происходит осознание смысла смерти, связи умерших и живых, посмертного существования. В культуре всех древних народов рельефно выделяются религиозные представления, связанные с культом умерших предков, их влиянием на судьбы живых, с трактовкой бессмертия. Мифы о загробной жизни и бессмертии души, помогали древним людям преодолеть страх перед смертью и адаптировали человека, как к смерти близких людей, гак и к неизбежности собственного ухода из жизни. Многие настолько верили в жизнь после смерти, что добровольно уходили из жизни в случае смерти любимого человека, а некоторые соглашались быть принесенными в жертву богам.
В античной философии впервые предпринимается попытка осмыслить смерть с рациональных позиций. Но опять же все многочисленные и порой совершенно противоположные концепции смерти использовались с одной и той же целью - разумного примирения человека со смертью. Сократ, Платон, Аристотель отстаивали тезке о бессмертии души. Эпикур и Лукреций доказывали противоположный тезис: душа погибает вместе с телом, и поэтому человек как таковой смерть никак не воспринимает, а следовательно и бояться ее не надо.
Качественно новая трактовка появляется в мировых религиях. Христианство, например, тоже обещает человеку жизнь после смерти и этим самым в определенной мере снимает страх перед смертью. Но одновременно с этим здесь культивируется страх перед Божьим наказанием, за совершенные грехи. Подобный подход содержит в себе основание для моральной оценки поступков человека, для различения добра и зла, культивирует чувство ответственности перед лицом смерти за совершенные поступки.
Начиная с эпохи Возрождения, но особенно в Новое время, широкое распространение получает материалистическая трактовка смерти, отрицающая возможность жизни после смерти. Особую роль в распространении этих взглядов сыграло развитие естествознания, особенно биологии и медицины. При всей научности этой точки зрения, она имеет очень серьезный минус. Отрицание бессмертия и посмертного наказания нередко приводит к отрицанию нравственной сущности человеческой жизни, к вседозволенности, к бесцельному прожиганию жизни. В какой-то степени эта проблема была решена в марксистско-ленинской философии, через постановку возвышенной цели - построение коммунизма и выработку морального кодекса «строителя коммунизма». Но после краха коммунистической идеи, эта проблема вновь остро встала, прежде всего, перед жителями бывшего СССР.
Различные формы иррационализма, возникшие в конце 19 века, выдвинули свои представления о смерти. Ф.Ницше, например, отрицал Бога и бессмертие человека, но утверждал, что жизнь есть вечное повторение. То есть, отрицая индивидуальное бессмертие, он провозглашал бессмертие человеческого рода.
Одно из самых влиятельных течений иррационализма 20 века - экзистенциализм утверждает, что человек временное конечное существо, предназначенное смерти. Экзистенциалисты считают, человек не должен убегать от осознания своей смертности, а поэтому обязан высоко ценить свою жизнь и стремиться придать ей высокий смысл, Этот мотив особенно ярко выражен в их учении о «пограничных ситуациях». Пограничные ситуации ставят человека перед необходимостью выбора. Человек периодически должен выбирать ту или иную форму поведения, ориентируясь на те или иные идеалы и ценности. Но все эти идеалы, в том числе религиозные, созданы человеком - бога нет. Ничто не определяет и не может определить выбор человека, он существо абсолютно свободное. «Человек сам себя выбирает» - утверждал Ж.-П. Сартр. Но, выбирая себя, он формирует все человечество. Каждое наше действие создает образ человека, каким он должен, по нашим представлениям, быть. Выбрать себя - одновременно означает утвердить те ценности, которые выбираем. Отсюда вытекает моральная ответственность человека за свой выбор, прежде всего, перед подрастающим поколением, потому что именно мы своим поведением формируем его моральный облик. От каждого человека зависит настоящее и будущее человечества и человек должен прожить свою жизнь так, чтобы не стыдно было взглянуть людям в глаза перед смертью.
Так есть ли жизнь после смерти или нет? Этот вопрос всегда волновал, волнует, и будет волновать человечество. Особенно остро этот вопрос встал в наши дни. Широкое распространение научных знаний значительно поколебало религиозные представления о потусторонней жизни. Но человек по-прежнему не хочет представлять смерть, как абсолютный конец существования, ему хочется продолжения жизни. Поэтому уже в наши дни появляются попытки доказать существование жизни после смерти с научных позиций. Для примера, можно привести нашумевшую книгу Моуди «Жизнь после смерти». На показаниях людей побывавших в состоянии клинической смерти, он пытался доказать бессмертие души и существование загробного мира. Выход этой книги вызвал новую волну дискуссий по этому поводу, в которую вынудили вступить и ученых. Большинство научных выводов оказались неутешительными для сторонников бессмертия, но вполне справедливыми. Клиническая смерть - это не истинная смерть, а бессознательное состояние человека. В бессознательном же состоянии, человеку действительно может казаться, что он общается с богом, ангелами, давно умершими людьми, что он летает, слышит музыку и т.п. Поэтому видения людей переживших состояние клинической смерти, не могут являться доказательствами существования загробной жизни. Неоспоримым доказательством жизни после смерти, может стать, только реальный факт смерти конкретного человека и его последующее возвращение с того света. Я думаю всем понятно, что это нереально и поэтому, этот вопрос по-прежнему будет оставаться открытым, и решаться каждым человеком в соответствии со своими убеждениями. В заключении можно отметить, что каждый из нас в свое время получит исчерпывающий ответ на этот вечный вопрос, только живущим от этого легче не станет.
Так как же воспринимать смерть? Конечно же, с точки зрения отдельного человека, смерть - негативное, трагическое явление нашей жизни. Но, если отбросить эмоции и взглянуть на нее со стороны, то мы поймем, что смерть неизбежное звено в существовании жизни на планете Земля. Жизнь и смерть взаимосвязаны, без жизни нет смерти, но и без смерти невозможна жизнь. Умереть, чтобы дать дорогу другим, чтобы жизнь продолжалась, необходимо и справедливо. Нелепа и несправедлива только преждевременная смерть. Поэтому и отношение к естественной смерти должно быть не панически-отрицательным, а спокойным и мужественным.
Человек, как и любое другое живое существо, смертен. Смертность человека, неповторимость его индивидуального бытия, налагает на личность особую моральную ответственность. В основе этого морального чувства должен лежать не страх перед наказанием за грехи (в это сейчас мало кто верит), а прежде всего, чувство ответственности перед самим собой, перед близкими людьми, перед своей страной. Эта ответственность может быть сформирована на осознании того факта, что жизнь человека, его поступки, его дела, приобретают независимое от него существование, поэтому они всегда необратимы и часто непоправимы. И именно от того, в какой степени дела и поступки человека соответствуют общественным идеалам и нормам морали, зависит нравственная оценка его жизни, как им самим, так и окружающими людьми. Перефразировав слова знаменитого литературного героя, можно сказать, что каждый человек должен прожить жизнь так, чтобы перед лицом смерти не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за мелочное прошлое, что бы умирая мог сказать, вся жизнь, все силы были отданы служению своей семье, своему народу и Отечеству.
Осознание конечности человеческого бытия ставит перед нами и вопрос о смысле жизни. Стоят ли жить? Если стоит то ради чего? С незапамятных времен эти вопросы занимали человека, Сама постановка этих вопросов свидетельствует о том, что они рождались из сомнения в существований такого смысла, И для такого сомнения, конечно, есть довольно серьезные основания. Еще библейский Екклесиаст, отвергая ценность и осмысленность человеческого существования, утверждал все «суета сует».
Так есть ли какой-либо смысл в нашем существовании? Среди многих подходов к решению этой сложной проблемы можно выделить три главных.
1 .Жизнь бессмысленна, и думать об этом пустая трата времени.
2.Смысл жизни изначально присущ жизни. Эта точка зрения присуща религиозным или идеологизированным людям. Если человек родился и вырос в религиозной среде, то проблем с определением смысла жизни у него не будет. Сама религия, впитанная с молоком матеря, станет для него смыслом жизни. То же самое происходит и с людьми воспитанными в духе какой-либо идеологии. Например, смысл жизни убежденного коммуниста в построении коммунистического общества, демократа - в создании демократического, правового государства и т.д.
3.Смысл жизни определяется самим человеком, через постановку значимых для него целей. Для одних такой целью становится карьера, для других богатство, для третьих получение удовольствий (гедонизм), для некоторых - физическое или умственное совершенствование. Но большинство людей смысл жизни видят в обретении любви и семейного счастья.
Действительно, обретение семьи, воспитание детей, создание для них благоприятных стартовых возможностей - вполне достойная цель человеческой жизни. Но как мы уже отмечали, реализации только личных целей не достаточно для полного удовлетворения жизнью. Человеку требуется ощутить сопричастность к чему-то великому, общезначимому. Это ощущение может быть достигнуто только в процессе общественно-полезной деятельности в различных сферах жизни: в сфере образования, науки, культуры, экономики, политики и т.д. Поэтому полностью осмысленной, а значит и счастливой, жизнь может быть только при условии активной, творческой деятельности человека по достижению личных и общественно-значимых целей.
Вопросы и. задания.
1. Охарактеризуйте взгляды на смерть различных религиозных и философских течений.
2. Какие точки зрения вы знаете по поводу жизни после смерти? Ваше мнение по этому поводу?
3. Каким должно быть отношение к смерти? Почему именно таким?
4. В чем смысл человеческой жизни? Основные точки зрения и ваше мнение по этой проблеме.
1. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1939.
2. Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. - М., 1995.
3. Смирнов PI.H. Титов В.Ф. Философия: Учебник для студентов высших учебных заведений. - М., 1998.
4. Тарасов Ю.Н. Философия для техникумов и колледжей. Воронеж. 2000.
Пути, уготованные человеку, его место в мире, сферы и судьбы его бытия - эти тайны жизни человека всегда занимали умы мудрецов, видения пророков и мысли простых смертных, оказавшихся в этом мире. К тому, что говорилось о человеке в мифах, в религиозных, оккультных, научных и философских учениях, добавлялись предсказания прорицателей, знамения экстрасенсов, гадания хиромантов, вычисления гороскопов, гадания на картах и кофейной гуще. Фантастика описывает жизнь и подвиги людей в космических, временных, параллельных и виртуальных сферах бытия. В соответствии с разными духовными канонами человеку предначертаны свыше вечная загробная небесная жизнь или бесконечные реинкарнации - перевоплощения для новой земной жизни. На что же возможно реально рассчитывать человеку в его жизни, не впадая в самообман? Каковы сферы бытия человека в этом мире? Каким достойным смыслом человек может наполнить свое бытие?
Для человека его бытие - это его жизнь от рождения до смерти. Бытие человека, как настаивал немецкий экзистенциалист Мартин Хайдеггер, временно в этом мире: это бытие от рождения к смерти. Ему вторил французский экзистенциалист Жан-Поль Сартр, доказывая, что до рождения человека бытия не было, поскольку было «ничто», и что после смерти человека бытия не будет, поскольку будет снова «ничто». Пессимисты думают так: «Летай иль ползай - конец известен, все в землю лягут, все прахом будет» . Человечество - преходящая плесень на поверхности затерянной планеты, обреченной на гибель космического остывания.
Однако философии, духовной культуре в целом всегда был свойствен оптимизм. Для философов Человек и Бытие - многопланово соприсутствующие объекты мира. И это потому, что человек - кардинально значимое звено всех сфер бытия. Бытие чревато человеком, мироздание потенциально антропно. Антропно не в виде конкретной цели, но в виде космически редких реальных возможностей появления в галактиках и Вселенной разных состояний жизни, видов разумных существ, их различных коммуникативных сообществ. Антропность бытия связана с потенциально антропной сущностью материи. Человек как вид включен в сферу природного бытия. Общество, человечество погружено в мощное течение исторического бытия. Индивид плывет, барахтается в потоке своего личного бытия. В философии, религии, искусстве для человека и человечества открывались высокие смыслы для сфер их геокосмического, природного, социального, исторического и личного существования.
Понятие смысла выражает идею осмысленности человеческой жизни, когда человек не плывет по течению событий, целиком подчиняясь обстоятельствам, а ставит перед собой определенную цель и все свои силы прикладывает к достижению этой цели. Известна одна древняя китайская притча. Некий путник, желая переправиться через бурную реку, стал загребать высоко вверх против течения. Когда его спросили после переправы, почему он так поступил, тот ответил: чтобы попасть на другой берег в нужное место, нужно загребать как можно выше, а бурное течение снесет как раз туда, куда нужно. Мудрец заметил: ведь и в жизни так же. Грести нужно против течения, а бурный поток событий прибьет к берегу именно там, где ты достоин быть.
Чтобы жизнь не прошла зря и душа не исчезла со смертью телесной оболочки, внутреннее богатство личности, ее идеальное содержание нужно опредметить, овеществить, воплотить, т.е. наделить идею плотью: материализовать. В Библии есть такая формула: чтобы жизнь была наполнена смыслом, человек должен посадить дерево, построить дом и воспитать сына. Иначе говоря - следует оставить после себя нечто более долговечное, чем ты сам. Как писал Владимир Маяковский в стихотворении «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»: «...чтобы, умирая, воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела!»
Аристотель жил две с половиной тысячи лет тому назад, но сегодня я читаю его трактат «О душе», и его слова будят во мне множество мыслей: его ум жив для меня. Иоганн Себастьян Бах жил на триста лет раньше меня, но сегодня я слушаю «Токкату и фугу ре-минор» и испытываю те же чувства, что и немецкий композитор давным-давно: я сопереживаю его душевную жизнь, и его эмоции живут во мне. И так каждый человек способен оставить после себя не только тире между датами рождения и смерти на надгробии, а созданные его руками вещи, особенно если это шедевры; запечатленные в произведениях искусства переживания, настроения и чувства; высказанные и записанные в тестах книг мысли или записанные на видео от картин и фото до фильмов и хроники зрительные образы; наконец, каждый человек более или менее долго остается в памяти близких людей, которые его любили, которые ему обязаны своей жизнью или добром и благополучием.
Смысл жизни - в самой жизни, в ее максимальном продлении, в бессмертии. И поскольку бессмертие невозможно телесно - биологическая оболочка действительно бренна, то следует стремиться к бессмертию души. А для существования души после смерти тела есть только одна возможность: переписать, перенести ее содержание на другой материальный носитель, более долговечный, чем живой организм.
Смерть тела случится с неизбежностью. Однако встретить ее человек может по-разному. Если на смертном одре нечего вспомнить действительно ценного в своей жизни и не окажется рядом никого, кто бы заплакал от горя или утешил в последний миг, то умирать страшно, думать о себе горько, а душу заполняет отчаяние. Напротив, если за спиной множество добрых и долгих дел, если тебя окружают близкие любящие люди, добрые друзья, благодарные ученики, то умирать можно спокойно, умиротворенно, с мыслью о полной и щедрой жизни и надеждой, такой как у Александра Пушкина в стихотворении «Памятник»: «Нет, весь я не умру: душа в заветной лире мой прах переживет и тленья избежит, и славен буду я, пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит».
Жизнь человека наполнена не только счастливой и радостной чувственностью: она обильно насыщена трагическими явлениями и событиями, страдательными переживаниями. Утраты, неудачи, неприятности, драмы, трагедии, болезни, боли, страхи, печали, отчаяние, смерть - обычные спутники нашего существования. Неизбежным фоном счастья является негативная чувственность, вне контраста с которой одни положительные переживания становятся пресыщенной обыденностью. С феноменом страдания связан ряд высоких чувств человека, таких как грусть, печаль, сердечная боль, сострадание, милосердие, жертвенность, сочувствие, человечность. Без культуры минорных чувств, отрицательных эмоций душа бывает бедной, бесчувственной, сухой.
Что человек в своем бытии всю жизнь находится в состоянии страдания и трагизма - это пессимистическая асимптота его бытия. Однако чувства любви, семейного и личного счастья, наслаждения славой, упоения властью, восторга творчества, радости материнства и отцовства - это светлая, мажорная сторона нашего существования, но также лишь позитивная асимптота человеческого существования. Не бывает бесконечного горя, как и непрерывного, вечного счастья.
Человек переживает счастье и драму жизни, прекрасный и трагический ее смысл, но для человека крайне важно, чтобы в ценностных красках бытия доминировали солнечные краски, а не темные, беспросветные тона. Человек переживает веру или неверие в доброе и счастливое предназначение его жизни, веру в то, что он рожден для счастья, а не для трагедии жизни. И человек решает, стоит ли ему жить в этом мире, принимать ли свою судьбу, дарованную жизнью, или отвергнуть ее как несостоятельную и непереносимую по ценностному смыслу.
Особо важным смыслом бытия человека оказывается переживание им причастности к сфере человечного бытия или одинокой отстраненности от сферы родовой, коллективной, семейной жизни. Это любовь к людям и любовь к конкретному человеку - мужчине или женщине, взрослому или ребенку. Любовь возвышает человека, пробуждая целую гамму лучших чувств. Любовь связана с выделением любимого человека и превращением его в избранный уникальный предмет мыслей и чувств. Любовь тяготеет к слиянию обособленных неполноценных потоков родового бытия в единый и полный смыслов поток жизни и судьбы любящих людей. Поэтому следует верить в любовь и добрую разумность жизни. Лучшее намерение - быть оптимистом в отношении перспектив своей жизни и верить в свою волю, таланты, трудолюбие. В жизни есть превеликое множество всего того, что может сделать человека счастливым и наполнить достойным смыслом его бытие.
- Горький М. Песня о Соколе.
